Автор: Бань Вэнь.
30 ноября 2025 г.
Когда речь заходит о чае с древних деревьев (гу шу) знаменитых чайных гор, мы часто говорили о вещах, относящихся к прикладной технике работы с чаем, о практических методах, которые используют для оценки и понимания пуэра.
Что такое «техника»? Это сухая теория, методы, приемы, нечто сугубо практическое. Но все знают, что главное очарование чая с древних деревьев заключается в его «изменчивости». Поэтому никогда не существовало универсальной «техники», подходящей для всех случаев, и тем более не могло появиться методов, дающих «раз и навсегда» результат.
Один и тот же чай в разные периоды времени раскрывается по-разному, а мы, люди пьющие, лишь через повторные дегустации тренируем свою способность улавливать детали чайного настоя, формируя определенную степень вкусовой памяти и объективно выражая свои ощущения — вот и весь метод.
Понимающие чаепитие товарищи знают, что «методов нет как таковых». Я хочу сказать другое: путь имеет свою постоянность. Ради этого я и пишу эту статью.
Конечно, с моей нынешней степенью понимания горного чая с древних деревьев, моего образования и жизненного опыта, я совсем не считаю себя «проводником на Пути». По правде говоря, это — личные ощущения за десяток лет чтения и изучения чая. Надеюсь, они окажутся полезными.
Когда я говорю о «постоянстве Пути» то имею ввиду что в отношении чая с древних деревьев можно выявить некоторые закономерности, и в зависимости от этих закономерностей формировать различные уровни восприятия.
Многие считают разговоры о «уровнях» восприятия мистикой. Мое мнение: эффект от чая с горных древних деревьев имеет научное объяснение; есть ли в нём место мистике — кто как воспринимает. Главное — уважать объективные ощущения своего тела.
Возьмём простой пример. Когда я впервые прочитал стихотворение Лу Туна «Семь чаш чая», я тогда ещё чая не понимал. И увидев строки:
«Первая чаша увлажняет горло,
Вторая — рассеивает одиночество.
Третья — словно прочищает сухие кишки — и вот уж пять тысяч свитков текста вспоминаются.
Четвёртая — вызывает лёгкий пот, и все прежние обиды будто выходят через поры.
Пятая очищает мышцы и кости.
Шестая соединяет с духами.
Седьмую пить уже невозможно — чувствуешь лишь, как подмышками поднимается лёгкий ветер…»
— я испытал лишь два чувства:
1. Среди прочитанных мною стихов это не самое лучшее.
2. Ощущения, описываемые поэтом, совершенно невероятны.
Но чем дольше я пил гу шу, чем глубже изучал, тем яснее понимал: многое из описанного действительно существует. Например, «увлажнение горла», «лёгкий пот»… И я вдруг почувствовал, что «Семь чаш чая» описывает постепенный подъём уровней восприятия — от послевкусия к телесным ощущениям, затем к ощущению энергии, а потом — к вдохновению духа.
Ладно, перейдём к сути.
Три уровня питья чая с горных древних деревьев.
Первый уровень: увидеть суть питья гу шу.
Каждый, кто долго пьёт гу шу шен пуэр, неизбежно формирует собственную систему оценки чая. В неё могут входить такие параметры, как: вкус, аромат, тело настоя, ощущения в полости рта, телесное ощущение, возраст, сбалансированность, характерные особенности и т.д.
Некоторые спрашивают: как глубоко изучать гу шу?
Я перечисляю им все эти параметры, это правильный, официальный ответ.
Но, по правде говоря, едва ли кто-то действительно будет измерять всё это систематически. Если каждую выпитую чашку пытаться разложить по такой схеме, то и запутаться недолго, и удовольствие исчезнет.
Поэтому суть не в том, чтобы смотреть на внешние признаки.
Важно — видеть сущность процесса.
Когда-то я говорил: путь чайного человека всегда проходит через стадии: предубеждение → принятие → новое предубеждение.
То есть настоящий мастер всё равно пьёт с предвзятостью — но осознанной. Предвзятость — это просто склонность уделять внимание определённым параметрам.
Лично я, когда пью гушу, обращаю внимание прежде всего на качество чайного настоя («танчжи») — то есть его текстуру.
Я разбиваю её на четыре составляющих.
Аромат в самом настое.
Толщина/плотность.
Сила.
«Водяная дорожка» — тонкость или грубость прохождения настоя.
Логика проста: представьте, что глоток чая состоит из множества «молекул» — они могут быть крупными или мелкими (отсюда грубая или тонкая водяная дорожка); их может быть много или мало (отсюда плотность); они могут быть активными или вялыми (сила настоя).
Оценивая чай, я в первую очередь смотрю на «текстуру настоя».
Второй уровень: прочесть «код», который природа оставила в чае.
Многие чайные гости заходят и сразу требуют Биндао, Сигуэй, Бохэтан и т.п. Но если поговорить с ними подробнее, становится ясно что их уровень восприятия довольно поверхностный. Они просто «любят дракона на словах», но не понимают, что именно ценно в гу шу и порой тратят отличный чай впустую.
Что же мы на самом деле пьём в гушу?
Породу дерева.
Возраст.
Экологию.
Обработку.
Понять «текстуру настоя» — значит понять породу и возраст дерева.
А лучший показатель мастерской обработки — когда в чае не чувствуется обработки вовсе. То есть мастер «убрал себя» и максимально сохранил свойства дерева, возраст и экологию.
Совершенной обработки не бывает.
Мы осваиваем технику не для того, чтобы наслаждаться техникой,
а чтобы не чувствовать её в чашке — иначе сама природа чая будет искажена, а последующая трансформация нарушена.
А что такое экология?
Лично я называю это «лесным ощущением» — той атмосферой, которую природа оставила в чае.
В последние пару лет это стало моим самым сильным ощущением от гу шу шен пуэров.
Высокая экология проявляется в чае как «лесное ощущение».
Третий уровень: понимать чай — значит не спешить.
Однажды я прочитал текст писателя Ю Хуа. Он писал о том, что когда раньше читал строки «Там, где туман Чу, там мысль приближается к далям», он ощущал только красивую поэтику, но не понимал её по-настоящему, а когда оказался за границей, в чужой среде, увидев вдали горы — почувствовал тепло. Тогда он впервые понял, что значит «люди далеки, а небеса близки».
Это напомнило мне один чай — Гуафэнчжай. Первая чашка — ясно: чай отличный. Дальше, с опытом, его черты становились совершенно понятными: глубокий резонанс, дикая сила, плотный, бодрый настой; вкус будто громом раскалывает сознание, сладость как горный мёд в сердце, настой устойчивый, долгоиграющий.
Но я знал: это ещё не суть. А потом однажды пив Гуафэнчжай, я вдруг увидел перед глазами горы у Холодной реки. Может, потому что я там был; может, потому что настой вызвал образ.
Текстура чая — дикая, глубокая, тяжёлая. Как горы у реки — тянущиеся , насыщенные зеленью, мощные, словно лежащий дракон.
И вот что можно сказать о Гуафэнчжай в итоге:
«Он силён — и пусть он силён; ветер всё равно ласкает горный склон.
Он груб — и пусть он груб; луна всё равно освещает реку.
Он яростен — и пусть так; а я дышу полной грудью».
Это ветер, что проходит над горами; луна, что освещает большую реку; и та самая настоящая энергия внутри.